Н.И.Ассанов- купец, меценат, просветитель

В восьмидесятые-девяностые годы прошлого столетия Россия переживает экономический бум, сопровождавшийся бурным развитием товарно-денежных отношений. В этих процессах заметную роль начинают играть представители так называемой “благородной буржуазии”, у которых проснулись чувства гражданственности, желание широко участвовать в различных формах общественной жизни. В их среде появилось много меценатов, стремившихся из чисто патриотических целей помочь своему народу. Большая часть таких людей происходила из мещанского или купеческого сословий.

Ярким представителем этой “новой волны” буржуазии был бийский купец-чуец Николай Иванович Ассанов. Зримое воплощение памяти о нем сохранилось в нашем городе в виде великолепной усадьбы в стиле модерн, стоящей на пересечении улицы Ленина и переулка III Интернационала (см. “Краеведческий вестник” №6) .

Под стать зданию был и сам купец Николай Иванович Ассанов. Люди, окружавшие его, не только в Бийске, но и в Монголии, Москве, Санкт-Петербурге, всегда удивлялись неординарности мышления этого человека. Кем же все-таки был Н.И.Ассанов, каким образом он оказался в Бийске и как добился высокого положения в обществе?
Н.И.Ассанов родился в ноябре 1865 года в городе Ирбите, расположенном между Тюменью и Екатеринбургом. Это был малоприметный серенький городишко с численностью жителей едва достигавшей пяти с половиной тысяч человек. Но один раз в году, в феврале-марте Ирбит преображался. Иногда в эти дни в город съезжалось до двухсот тысяч человек. Дело в том, что Ирбит был ярмарочным центром всей Сибири. В России была тогда только одна ярмарка - Нижегородская (бывшая Макарьевская), которая превосходила Ирбитскую по численности населения и обороту средств, но ее явно не хватало растущей рыночной экономике страны. Не случайно поэтому только за один месяц в Ирбите продавалось товаров на сумму почти семьдесят миллионов рублей.

В Ирбите существовало уездное училище. В нем имелось коммерческое отделение, в котором можно было изучить основы бухгалтерского дела. Родители Николая Ассанова отдали мальчика в это училище, чтобы он познал там азы коммерции. Да и сама ярмарка, которая была в Ирбите традиционной уже около двухсот лет, являлась великолепной “практической школой” для любознательного подростка.
На этой ярмарке можно было посетить различные увеселительные заведения. Туда приезжали выдающиеся актеры, различные театральные труппы. А когда сроки ярмарки совпадали с масленицей, широко и пышно отмечались здесь проводы зимы. Так что впечатлений для любознательного ума было более, чем предостаточно.
Когда Ассанову исполнилось пятнадцать лет, он стал искать себе наставника в делах коммерции. И такой человек нашелся. Им стал Иван Петрович Котельников, ирбитский мещанин, который еще в конце 1850-х годов уехал на Алтай, в Бийск.

Натурализовавшись здесь, он стал заниматься торговлей сначала по Чуйскому тракту, а потом и в Монголии.

И.П.Котельникову удалось сколотить изрядный капитал, обороты которого иногда достигали ста и даже ста пятидесяти тысяч рублей в год. Как правило, Иван Петрович брал себе в помощники молодых способных приказчиков. Одним из них был Алексей Данилович Васенев, также родом из Ирбита. К моменту приезда Ассанова в Бийск, А.Д.Васенев уже заканчивал службу у Котельникова.

Со временем Николай Иванович Ассанов становится его правой рукой.

Первые десять лет жизни и работы в Монголии стали для Ассанова временем очень напряженной, упорной учебы. Надо было привыкнуть к местному климату (там нередки температурные перепады порядка сорока градусов за сутки). Надо было научиться верховой езде. Летом передвигались исключительно на лошадях, а зимой - на верблюдах. Необходимо было изучить местные языки. В Монголии тогда проживало несколько этнических групп, представители которых говорили на различных диалектах монгольского и других тюркских языков. Надо было выучить и китайский язык, потому что большую часть иностранных торговцев в Монголии составляли китайцы.
Резиденция И.П.Котельникова располагалась в городе Кобдо. Численность населения там составляла всего около трех тысяч человек, большинство из которых были китайской национальности. В окрестностях Кобдо постоянно кочевали монголы. Именно отсюда, начиная с 1881 года, когда был заключен между Россией и Китаем договор, создававший благоприятные условия для русской торговли не только в Монголии, но и в Китае, Котельников с Ассановым начали свои поездки по разным регионам Монголии.

И.П.Котельников делал попытки торговать даже на территории Китая, он ездил за Великую китайскую стену, но выдержать конкуренции с местными купцами не смог, поэтому вынужден был вернуться в Кобдо. И долгие годы Котельников продолжал заниматься торговлей только в пределах Монголии.

Николай Иванович Ассанов получал от своего шефа и наставника некоторые товары для собственной торговли на льготных условиях. Он занимался обычной в практике мелких русских купцов-чуйцев так называемой “хошунной” торговлей - это в какой-то мере его материально стимулировало.

Хошун - административно-территориальная единица, население которой отвечало круговой порукой за деяние каждого жителя этой местности. Если кто-то из покупателей-монголов не мог вовремя рассчитаться с купцом за приобретенный товар, то недостачу можно было взыскать со всей округи.

Уже тогда Николай Иванович понравился многим монголам тем, что торговал честно, без всякого насилия, наглости. Более того, его шеф и наставник Иван Петрович Котельников и сам заботился о нравственном облике русских торговцев, не позволяя не только себе, но и приказчикам своим творить беззакония.

И Ассанов, и Васенев были в этом отношении исключительно честными купцами. Таких, конечно, местные жители уважали и поставляли им товар самого высокого качества. Постепенно у Ассанова появляются свои капиталы, а с ними и свои интересы. Десять лет спустя, когда истек срок контракта с И.П.Котельниковым, Ассанов решил начать самостоятельное дело.

В 1891 году, когда Ассанов отделился от Котельникова, тот сделал все, чтобы его талантливого преемника избрали купеческим старшиной. В Кобдо тогда проживало около трехсот русских торговцев. Бывали случаи, когда купеческого старшину так и не могли выбрать, а на кандидатуре Ассанова все сошлись единогласно. Он был человеком очень спокойным, обстоятельным, не склонным к каким-либо авантюрам, обладал чувством терпимости, сострадания, желанием помочь людям. 

Вот почему все, кто работал с Николаем Ивановичем, старались оставаться с ним до конца. Это и Данила Андреевич Мальцев, и Павел Тимофеевич Ковалев, и Егор Дмитриевич Оболенский, и Николай Митрофанович Мотырев, и Александр Владимирович Ермолин, и Иван Дмитриевич Ермолин, и Павел Иванович Торопов. Все они постоянно выезжали с Ассановым за границу, и он всегда сам оформлял для них заграничные паспорта, билеты, которые положено было выдавать один раз в год. Даже и сейчас еще в Бийске живут люди, предки которых когда-то работали у Ассанова, и теплые воспоминания о нем передаются из поколения в поколение.

Должность купеческого старшины очень хлопотливая: нужно было утрясать множество всевозможных дел, связанных, как мы сейчас говорим, с межэтническими разборками между монголами, халха-монголами, дербетами, олетами, ойратами, урянхайцами. Ассанову всегда удавалось делать это с блеском и потому еще, что он в совершенстве владел уже тогда всеми местными наречиями.

Николай Иванович научился ладить с китайцами. Освоив тонкости сложного китайского этикета, узнав местный менталитет, Ассанов успешно с ними сотрудничал. Так постепенно Николай Иванович завоевывал все более прочные позиции в Кобдо.
Надо сказать, что у Ассанова было очень хорошее, крепкое здоровье. И.П.Котельников, когда отбирал его для работы в Монголии, учитывал и этот фактор. Бывало за один день он преодолевал на коне расстояние до двухсот километров. А ежегодные поездки порой составляли по пятнадцать-двадцать тысяч верст.

Тогда в Монголии свирепствовало множество болезней. Самой распространенной среди них был сифилис. Некоторые из бийских купцов - например, Павел Андреевич Копылов и другие не смогли уберечь себя от этой заразы. Поэтому И.П.Котельников сразу же посвятил молодого Ассанова в опасности любых физических контактов с Монголами. И Николай Иванович иногда с ужасом убеждался, что население отдельных хошумов почти поголовно страдало сифилисом. Однажды Ассанову пришлось побывать в юрте монгола, где почти все члены семейства имели провалившиеся носы.
Крепкое здоровье, молодость позволяли Ассанову успешно заниматься не только общественными, но и собственными делами. В эти годы Николай Иванович закупал большие партии шкурок сурка, а также овечью и верблюжью шерсть. Шкурки сурка тогда охотно покупали различные английские и немецкие компании. Каждый год они посылали своих представителей в Ирбит на ярмарку. Ассанов ездил в родной город часто, у него были прочные связи с зарубежными фирмами.

Англичане и немцы приобретали шкурки сурков и, перекрашивая их у себя на фабриках “под норку”, успешно сбывали на западных рынках, в том числе и в США. А верблюжья шерсть и волос использовались ими для изготовления различного рода трансмиссий, лент, которые приводили в движение механизмы машин, овечья же шерсть шла на ткацкие фабрики.

Постепенно стоимость шкурок сурка в Монголии становится все выше и выше, а на Западе напротив появилась тенденция к спаду моды на меховые вещи из сурка. Ассанов, обладая глубокой интуицией, понял, что в этих условиях не стоит особо увлекаться добычей шкурок сурка и предупреждал об этом коллег. В том числе таких, как Алексей Данилович Васенев (а это был очень опытный торговец), Григорий Григорьевич Бодунов, Разумник Иванович Кузнецов.

Вскоре в Монголии цена шкурки сурка достигла одного рубля (против прежних пяти-двенадцати копеек), а на ярмарках в Ирбите и Нижнем Новгороде они шли всего по тридцать-сорок копеек и некоторые предприниматели на этом деле разорились. Такое явление в мировой экономике бийские купцы во главе с Ассановым окрестили “сурковой катастрофой”.

Н.И.Ассанов к тому времени уже успел получить порядочные дивиденды не только от торговли шерстью, но и с продажи лошадей Пржевальского. Надо сказать, что о таких лошадях стало известно в 1879 году, когда первую шкуру и череп животного сам Пржевальский привез в Петербург. Тогда это было настоящей зоологической сенсацией. Но живых лошадок в то время никто, кроме местных жителей еще не видел, и западные любители диковинок, торговцы животными для зоосадов, такие, как петербуржец Фридрих Фальцфейн или германский управляющий зоосадами Карл Гагенберг, английский герцог фон Бетфорд “из кожи вон” лезли, чтобы получить этих лошадок для своих коллекций.

В начале девяностых годов прошлого столетия, когда Ассанов только приступил к должности купеческого старшины, в Кобдо приехал известный в те годы ученый Дмитрий Александрович Клеменц. Он был связан с зоологическим институтом, с Императорской академией наук. По просьбе Фальцфейна Клеменц предложил Ассанову заняться отловом лошадей Пржевальского. Были наняты местные русские охотники - оба из Бийска, - некие Власов и Захаров (их имена, к сожалению, неизвестны). Николай Иванович предложил им отправиться с ним в Джунгарию (Монгольский Алтай) - это от Кобдо на расстоянии восемьсот-девятьсот километров. 

Им удалось поймать шестерых жеребят лошадей Пржевальского. К сожалению, у Ассанова не было опыта обращения с этой экзотической породой: сразу же по дороге умерли четыре жеребенка. 

Двух уцелевших лошадок Пржевальского, привезенных в Кобдо, случайно напоили не кобыльим, а овечьим молоком. И оба жеребенка погибли. Поэтому Ассанову пришлось начинать все сначала. С 1898 по 1904 годы Н.И.Ассанов по поручению Клеменца и по договоренности с Фальцфейном, а также имея договор, в котором фигурировали представители Императорской академии наук, вывез в общей сложности из Монголии 53 жеребенка лошадей Пржевальского. Они-то как раз и составили ту основную группу животных, от которых ведут сейчас свое происхождение все ныне живущие в зоопарках мира лошади Пржевальского. В общей сложности их должно быть сейчас около девятисот голов. А начало было положено нашим земляком, бийчанином.
Николаю Ивановичу удавалось через Бийск провозить большие партии лошадей. Старожилы рассказывали, что однажды он погнал тридцать жеребят. В дороге один из них погиб. На Вихоревской переправе, когда разгружалась эта партия, один из жеребят спрыгнул и сломал себе ногу, его тут же съели бийские грузчики, среди которых было много кумандинцев. Таким образом на Запад было отправлено в тот раз двадцать восемь лошадей Пржевальского.

Н.И.Ассанов получал от этих торговых операций по три тысячи рублей золотом за каждую голову животного - довольно приличные деньги по тем временам. Но и расходы у Ассанова, конечно, тоже были большие. В 1901 году Николаю Ивановичу удалось спасти двух жеребят, которых он привез в Бийск из Кобдо и держал у себя на подворье года полтора.

Однажды сюда приехал известный в те времена князь Ухтомский и увез этих лошадок в Петербург, что вскоре стало известно даже НиколаюII.

Надо сказать, что Ассанов, будучи купеческим старшиной (а в этой должности он был рекордное количество лет - с 1891 по 1906 гг.), оказывал большую помощь путешественникам и исследователям Центральной Азии. О бийском купце знали Козлов, Потанин, Певцев, Позднев. Профессора Томского университета Боголепова и Соболева даже получали от Николая Ивановича финансирование на проведение своих исследований. Ученые, имея большую помощь от Ассанова, посылали его письма, отчеты в Петербург.

И вот произошло необыкновенное событие: в 1901 году Императорская академия присвоила Н.И.Ассанову звание члена-корреспондента академии наук. В то время он был единственным из всех сибирских купцов, который удостоился такого высокого ученого звания.

В 1905-1906 гг. в Монголии свирепствовала оспа. Громадное количество местного населения, особенно халха-монголов (а их в стране было, примерно, четыреста тысяч), стало поголовно вымирать. Ассанов попросил своего доверенного, бийчанина Ивана Дмитриевича Ермолина, привезти из города вакцину для прививок от оспы. Любопытно, что в то время даже глава ламаистов в Монголии, зная о спасительной силе прививок, дал команду своим соотечественникам подчиняться русским врачам, если будет проводиться вакцинация. Один же из монгольских лам увидев в Китае, как делаются прививки, додумался брать гной у заболевших людей и, делая надрез на коже человека, втирал туда гной. И пациенты этого горе-врачевателя умерли все до единого.
На таком фоне полным контрастом были результаты прививок, сделанных под руководством Ассанова. Ни один из монголов, получивших прививку, не заболел и не умер. Можно представить, как уважительно после этих событий стали относится к Ассанову рядовые монголы. Николай Иванович тоже никогда не избегал общения с ними, он видел в них людей, а не каких-то там дикарей. Когда эти монголы приезжали в Бийск, они всегда находили приют в его доме. Даже в новом особняке, который он построил в 1912 году, Николай Иванович всегда оказывал монголам любую нужную им помощь.

В 1892 году Н.И.Ассанов женился на дочери купца Андрея Петровича Кричевцева, который тоже занимался торговлей в Бийске и его окрестностях. Какое-то время он торговал и в Монголии. Молодая жена Ассанова в свои семнадцать лет была не по годам развита, умна. После смерти отца она даже возглавила его предприятие.
Мария Андреевна неоднократно бывала в Монголии, жила на подворье в Кобдо. Свидетели рассказывают, что она постоянно занималась самообразованием, много читала. И, очевидно, не без ее влияния Николай Иванович стал выписывать в Кобдо различные журналы и газеты. Все это делалось еще и для того, чтобы приказчики Ассанова тоже приобщались к новостям из России, а также узнавали практические сведения, получали знания из этих периодических изданий.

У Николая Ивановича к тому времени была там своя резиденция, громадное подворье с хорошим огородом. Кроме того, на реке с одноименным названием он купил один из больших островов и держал там свою живность. С этих огородов Ассанов получал довольно приличные урожаи картофеля, моркови, китайских огурцов, капусты. Так что у него не было проблемы с витаминами и овощами. 

Иногда на Ассановском подворье даже устраивались спектакли. Любопытно, что такие же театральные постановки делались и в Улясутае, где купеческим старшиной был избран другой воспитанник Ивана Петровича Котельникова - Алексей Данилович Васенев. Тяга к просвещению у Ассанова была развита очень сильно. 
Он не жалел никаких денег на содержание бийских гимназий. На женскую гимназию, например, Николай Иванович затратил свыше двадцати пяти тысяч рублей. Там училась старшая дочь Ассанова - Людмила, которая родилась в 1898 году. Сначала Николай Иванович был членом попечительского совета этой гимназии, а потом и его председателем.

Еще большая сумма денег ушла у Ассанова на организацию и содержание бийской мужской гимназии - кроме дочери у Николая Ивановича было четыре сына. Он собрал средства и на проект гимназического здания, и на покупку земли для его строительства, купил полный набор инструментов для духового оркестра.

Однажды он финансировал целую экспедицию гимназистов по Горному Алтаю. Кстати, возглавлял эту экспедицию Виктор Николаевич Пепеляев, учитель словесности и истории в обеих гимназиях. Позже он стал депутатом IV Государственной Думы, а спустя несколько лет генерал Колчак назначил его своим премьер-министром. Они оба - Пепеляев и Колчак - были расстреляны в 20-м году около Иркутска, а тела их были сброшены в прорубь на Ангаре. Н.И.Ассанов дружил с В.Н.Пепеляевым.

Много денег Н.И.Ассанов выделял на различные общественные мероприятия. Однажды он пожертвовал тысячу двести рублей на закупку предметов первой необходимости для малоимущих жителей города. Летом 1913 года Ассанов дал без всякой расписки семьсот рублей известному дорожному технику Вячеславу Яковлевичу Шишкову, который с группой топографов вел в то время прокладку новой, более короткой и безопасной трассы Чуйского тракта. Этих денег ему как раз хватило для завершения работ до осени. А в 1914 году началась империалистическая война и финансирование строительства было закрыто. Даже такая небольшая помощь ярко характеризует Н.И.Ассанова. И это было далеко не последнее из его достоинств...

В Бийске Николая Ивановича хорошо знали не только как мецената, благотворителя, но и как активного гражданина, который принимал самое живое и непосредственное участие в общественной жизни города. С 1908 года его постоянно избирали гласным городской Думы, а в 1911 году он занял пост помощника председателя местного отделения Российской экспортной палаты. Ассанов входил также в состав Бийского биржевого комитета и несколько лет подряд являлся старшиной городского купеческого клуба.

Поскольку Ассанов был прекрасным наездником, большим любителем и знатоком лошадей, он совместно с Кузнецовым и Бодуновым стал учредителем и членом правления Общества поощрения рысистого коннозаводства. В годы Империалистической войны громадное количество лошадей непосредственно под наблюдением Николая Ивановича было отправлено для нужд действующей армии.
Когда закончились торговые операции с сурком, и Ассанов вынужден был акцентировать внимание на других источниках доходов, связи с армией и Военным ведомством ему пригодились. Большие партии сыромятной кожи Николай Иванович отправлял в Омское военное интендантство. Там эту сыромять пускали на армейские нужды, ведь тогда вся тягловая сила в войсках была конная, и сыромятная кожа требовалась в огромных количествах.

Отличаясь очень большой предприимчивостью, Ассанов одним из первых русских торговцев решил поставлять овечью шерсть в Америку, но в районе Кобдо она была не очень хорошего качества: руно грубое, много ости, сильно загрязнена, имела желтый цвет. Ее так и называли - “желтяк”, потому что овцы, ночевавшие в загонах, спали прямо на навозе.

Ассанов решил закупать шерсть в Гобийской степной зоне. У него было устроено шесть больших факторий в различных регионах Монголии. Именно там он скупал шерсть, которая отличалась высоким качеством. И представители американского бизнеса с удовольствием согласились покупать у Ассанова такую шерсть. Была даже отправлена пробная партия на Дальний Восток. Но дело дальше не сдвинулось. В Америке произошли какие-то изменения в текстильной промышленности, экономические неурядицы, и Николай Иванович вынужден был свернуть поставки шерсти в Америку.
Все, кто хорошо знал Н.И.Ассанова, характеризовали его как человека очень остроумного, находчивого. С удовольствием вспоминают историю, которая случилась с ним в 1906 году. Как раз в это время на деньги потомственной почетной гражданки г.Бийска Елены Григорьевны Морозовой было построено здание женской гимназии. Но томское губернское управление просвещения не выделило городу ни копейки на приобретение мебели, на оснащение кабинетов различным оборудованием: физическими приборами, картами, глобусами и т.д. Надо было набрать очень приличную сумму для того, чтобы гимназия в 1906 году смогла начать свою учебную деятельность.

И вот Николай Иванович порекомендовал выбрать самых красивых гимназисток и пустить их по городу с подписным листом. Рассказывают, что первый, к кому обратились девушки, был сам Ассанов. Тот против своей фамилии поставил какую-то закорючку и потом три нуля. 
После Ассанова пошли к миллионеру Осипову, который по наличным капиталам, пожалуй, превосходил даже Ассанова. И вот, когда явились к нему с подписным листом, Осипову показалось, что у фамилии Ассанова всего тысяча рублей. Мииллионер высказался так: “Ой, скупердяй Николай Иванович! Ведь у него дочка будет учиться в этой гимназии. А я же холостой, у меня никого нет. Но мне на доброе дело даже двух тысяч не жалко!

И подписался на эту сумму. Когда с тем же листом пришли к другому холостяку - Андрею Петровичу Фирсову, который владел тогда зданием, где сейчас находится банк “Бийск”, он воскликнул: “Ай-ай-ай! Позор! Ассанов - всего одна тысяча. А Осипов-то - две тысячи! Миллионер! А я не такой богатый, как он, но мне на это дело и трех тысяч не жалко!” И так постепенно была собрана довольно приличная сумма. Когда барышни с подписным листом зашли в общественное собрание к Разумнику Ивановичу Кузнецову (а он тогда переживал не очень хорошие времена, был у него, как говорится, “финансовый кризис”), тот дрожащей рукой написал единицу и два нуля. Ассанов, увидев это, потребовал: “Дай-ка ручку! Вот как надо писать! И подрисовал ему еще один нуль.”

Кузнецов сморщился, все присутствующие расхохотались, но надо сказать, что так эта сумма и прошла. Подворья Кузнецова и Ассанова в Монголии были рядом, и поэтому Николай Иванович столь по-свойски с ним обращался.
Конец же этой истории такой. Н.И.Ассанов действительно с самого начала на подписном листе проставил: 1000 рублей. А когда на общем собрании родителей будущих гимназисток его избрали почетным попечителем и буквально заставили взять список жертвователей и огласить размеры пожертвований (его хотели унизить), то он, взяв список, быстро смекнул в чем дело и сказал: “Барышни! Что-то моя четверка на единицу смахивает. Поправьте-ка ее”. И после этого, откашлявшись, победоносно провозгласил: “Ассанов!!! Четыре тысячи рублей!!!” А сидевшие в зале недоброжелатели крутили головами и перешептывались: “Вот хитрый татарин, опять выкрутился!”

Н.И.Ассанов боготворил свою дочь Люду. Одевали ее всегда очень нарядно. Однажды, будучи в заграничной поездке, отец купил Люде великолепные бельгийские кружева. Когда же настало время их стирать, Ассановы отдали их в Бийскую прачечную. И там кружева испортили. После этого Николай Иванович стал отправлять загрязнившиеся кружева в Париж. Многие бийчане удивлялись, посмеивались, качали головами. А Ассанов подсчитал и выяснил, что гораздо дешевле отправлять кружева в Париж, нежели портить их здесь, в Бийске. Даже в этом факте прослеживается неординарность мышления Николая Ивановича.

В 1911 году в Монголии совершилась революция. В ходе ее многие китайские торговцы если и не были убиты, то полностью разорились. Но некоторые колонисты-китайцы, которые жили в Кобдо, понимая, что пробиться на родину через Монголию им не удастся, явились к самому богатому, уважаемому и влиятельному русскому человеку в этой местности - Николаю Ивановичу Ассанову. Они предложили ему свои товары, серебро в обмен на бумажные ассигнации.

В Монголии тогда ходили в обращении слитки серебра, местное население не знало, как таковой, денежной системы. Чтобы налегке доехать до Бийска, а оттуда по Транссибирской магистрали до Владивостока, китайцы не жалели никаких средств. Многие из них, явившись к русским купцам, предлагали громадные партии слитков серебра. Предложений было так много, бумажных ассигнаций у русских так мало, что, воспользовавшись этим, некоторые купцы сбили цены. И китайское серебро, стоившее в мирное время чуть ли не полтора рубля, пошло в начале по рублю, потом по 80-70 копеек; в конце концов цена слитка упала до 40 копеек.

И тогда Ассанов, у которого было много наличных денег (а китайцы в первую очередь требовали бумажные ассигнации) скупил очень большую партию серебра и других китайских товаров.

Летом 1918 года в Бийске совершился переворот. К власти пришли белочехи. В городе восстановилась старая власть. Дочь Ассанова Людмила на свою беду влюбилась в белочешского подполковника. И в 1919 году, весной, Николай Иванович отпраздновал их свадьбу. Говорят, в подарок молодоженам был приготовлен большой серебряный столовый прибор.
Осенью 1919 года началось массовое отступление войск, и этот офицер, взяв Людмилу, отправился по Транссибирской магистрали в сторону Владивостока. Поезд, в котором находились молодожены, застрял перед Иркутском, началось мародерство. По одной версии этого подполковника убили прямо на глазах у Людмилы, а серебро отобрали. Другие говорили, что он остался жив, но вынужден был бросить жену и уйти с остатками белочешских войск во Владивосток.

Людмила осталась одна - больная, беспомощная. Узнав об этом, Ассанов помчался на поиски дочери и застал ее в живых, но умирающую. Похоронив дочь, Николай Иванович вернулся в Бийск.

Это были последние, самые трагические дни и месяцы его жизни. Умерла единственная дочь. Вскоре в Улале (ныне Горно-Алтайске) умер его сын Николай, потом самый младший - Миша. Он умер в тот момент, когда Ассановы поехали к Людмиле в Иркутск. Все это страшной болью легло на душу Ассанова. А вдобавок ко всему - враждебное отношение новой большевистской власти к бывшему купцу 1-й гильдии, да еще и другу премьер-министра колчаковского правительства Пепеляева.

Николай Иванович решил бежать в Монголию, но на Семинском перевале его перехватили партизаны и заставили вернуться в Бийск. По дороге он тяжело заболел: сначала брюшной тиф, потом возвратный. Добравшись до города, Ассанов попал в тифозный госпиталь, где и умер через два дня в ноябре 1921 года. Так распалась большая и дружная купеческая семья. В живых остались Мария Андреевна и сын Иван.
Их особняк был конфискован в декабре 1919 года новой властью. Там размещался ЧК, потом уездный продкомитет, Уком РКП(б), бигоруездный исполком. Позднее, с 1924 года в здании находились окружком партии и окрисполком, вскоре в подвальной части дома был устроен архив. Так продолжалось до 1989 года. В основном, это здание занимали партийные учреждения. В 1990 году в Ассановский особняк вселился Исторический отдел краеведческого музея. Те, кто желают познакомиться с историей бийского купечества и, в частности, с Н.И.Ассановым, с судьбой его семьи, могут увидеть в залах музея кое-какие материалы о нем. Здесь же, в библиотеке, есть документальные данные о судьбе этого неординарного, талантливого человека.
Надо сказать, что у Николая Ивановича Ассанова карманы всегда были пустыми. Миллионер миллионером, а наличных денег у него часто не было. Люди, которые хорошо знали Николая Ивановича, говорили, что в отличие от многих скопидомов и скупердяев, которые держали деньги в “чулке”, он всегда заставлял свои деньги работать. Многие удивлялись его удачливости, предусмотрительности, даже завидовали его способностям. И было чему завидовать.

Несколько слов о строительстве ассановского особняка. Он был возведен в 1912 году на пересечении бывшей Казачей (ныне ул.Ленина) и переулка Владимирского (ныне пер.III Интерна-ционала). Строилась эта усадьба по проекту очень известного тогда в России архитектора Константина Константиновича Лыгина. Он был не только архитектором, но и художником. К.К.Лыгин разработал план строительства особняка и всю мебель для украшения его интерьеров. К сожалению, из этой мебели нам удалось найти только буфет, трюмо, два кресла да две скамеечки. А в свое время особняк славился прекрасной мебелью в стиле модерн.

Когда Н.И.Ассанов стал выбирать для себя особняк, он просмотрел много чертежей, и ему наконец повезло. Он встретился в Томске, куда ездил вместе с другими купцами на Общегубернское купеческое собрание, с К.К.Лыгиным.

Вскоре архитектор предложил Ассанову свой проект, и Николай Иванович восхитился: настолько это здание было легким, чистым, светлым, без всяких архитектурных излишеств, которые были характерны в те времена для купеческих особняков.
Здесь, в Бийске, иные обыватели неодобрительно смотрели на проект здания томского архитектора. Некоторые из местных купцов-злопыхателей подозревали, что Ассанов стремится к дворянскому званию, поэтому он и стиль такой для своего особняка выбрал. Возможно, Ассанов мог бы стать дворянином, у него было очень много заслуг на общественном поприще и немало наград за различные добрые дела.
За труды на должности купеческого старшины в Кобдо он был награжден Министерством иностранных дел России золотой медалью на станиславовской ленте. Более того, Китайское правительство в свою очередь наградило его орденом Двойного дракона IV степени. У него в общей сложности было пять медалей За усердие на станиславовской, владимирской, андреевской лентах, медаль За участие в деятельности Общества Красного Креста во время русско-японской войны. Он получил также ордена Святого Станислава 3-й степени и Святой Анны 3-й степени.

Несколько слов о купеческом гильдействе. Ассанов получил звание купца 2-й гильдии в 1905-1906 годах. К этому времени он был уже достаточно богатым человеком, чтобы платить и промысловый налог, и гильдейский выкуп. Николай Иванович стал купцом 1-й гильдии. Имея это звание, он мог беспрепятственно отправляться в любую точку Российской империи. А в те времена бийским мещанам надо было выправлять документы, брать разрешение для поездки по стране. Ассанов получал особый вицмундир цвета той губернии, в которой он жил: для томской губернии это был темно-зеленый цвет. Ему также полагалась шпага, которую обычно носили гражданские чиновники, а также особая русская купеческая одежда и сабля. Этот обычай был установлен еще в XVIII веке и соблюдался вплоть до начала XX века. Сохранились фотографии Н.И.Ассанова в вицмундире.

Николай Иванович, как купец 1-й гильдии, имел право совершенно свободно являться на прием к губернаторам и даже императору для решения своих насущных вопросов. Кроме всего прочего, купцы освобождались от телесных наказаний. Это было очень важно.

Прежде, чем переехать в свой новый особняк, Николай Иванович привез в 1911 году из Нижнего Новгорода великолепную бронзовую статую, изображавшую Меркурия-Гермеса. Эта вещь являлась точной копией с оригинала, хранившегося в Дрезденской галерее. Копия эта была изготовлена в самом начале XVIII века. Николай Иванович купил статую за довольно приличные деньги и хотел поставить ее в купеческом собрании. Но бийское купечество отказалось, мотивируя это тем, что в городской казне мало денег. А позже Ассанов радовался, что статуя Гермеса украсила его собственный особняк.

У Николая Ивановича имелось несколько крупных картин, исполненных художниками того времени. В те времена начинал свою творческую деятельность Дмитрий Иванович Кузнецов. В 1912 году он продал Ассанову одно из лучших своих полотен под названием “Алтай хмурится”. Эту картину недавно удалось отреставрировать, и сейчас все желающие могут посмотреть на нее. Говорят, что у Ассанова было несколько полотен художника Мако. В фондах нашего музея имеется одна из картин этого живописца. Возможно, она из коллекции Николая Ассанова. Рассказывают так же, что у него были довольно приличные собрания китайского фарфора и буддийской пластики.
Но вернемся к особняку. Он был оснащен калориферной системой отопления. И горячий воздух, который струился по особым ходам внутри стен здания, достигал чердака - там тоже было тепло. Сейчас на чердаке нет пола, а тогда имелся крепкий настил и можно было в этом помещении сушить белье. Потолочное перекрытие на чердаке было засыпано не землей, как обычно, а крошкой из пробкового дерева, легкость и низкая теплопроводность которого хорошо известны.

Ходы внутри стен были проложены керамическими трубами. Теплый воздух свободно струился внутри них. Если же проходы чем-либо загрязнялись, их легко можно было прочистить. Для этого снимали вентиляционные решетки, находящиеся как на стенах внутри здания, так и на чердаке вверху. Особенностью дома было и то, что на весь особняк имелась всего одна печка - на кухне, где готовили пищу.

Большие ходы для воздуха располагались по углам здания. Архитектор учел, что дома начинают промерзать с углов. Люди, которые до революции бывали в особняке, рассказывали, что в любой точке дома можно было прислониться к стене и ощутить живительное тепло, которое шло изнутри. Более того, в подвальной части, рядом с котельной, где находился громадный короб котла-калорифера, была установка для увлажнения воздуха. И он, струясь от котельной по стенам, насыщал помещение парами различных лекарственных трав: мяты, богородской травки. Говорят, Ассанов очень любил можжевеловый запах.

Если летом на улице стояла жара, вокруг была пыль (а до революции Бийск был исключительно грязным городом, здесь часто поднимались пыльные бури), то в доме можно было искусственно создать прохладную атмосферу с повышенной влажностью, используя ту же установку для насыщения комнат ароматизированным воздухом.
С внутренней части двора - там, где сходятся два крыла здания, образуя своего рода угол, имелась подземная комната со сводчатыми перекрытиями. Туда вела дверь, а из комнаты на поверхность - люк. Через него в подвал спускали баранов, где их и свежевали. Рядом был довольно большой по площади холодильник. Он набивался льдом в 30-40 градусные морозы, поэтому там на стенах и потолке всегда висели большие кристаллы инея. Когда к Ассанову являлись гости - алтайцы, монголы - он всегда мог обильно угостить их мясом из ледника.

Кухня в ассановском особняке располагалась в подвальной зоне. И когда приезжали алтайцы, монголы, Ассанов принимал их обычно в своих обширных подвалах или на первом этаже, а в парадные комнаты наверх они если и приходили, то лишь для того, чтобы поздороваться с хозяйкой. Так эти гости могли жить в доме неделями, иногда и пировали в том же подвале.

Существует расхожее мнение о том, что многие бийские купцы занимались распространением спиртных напитков в Монголии. Это неверно. Хотя и находились мелкие купцы, которые пытались за короткий срок урвать большие деньги, спаивая местное население, их все же было очень мало. В Монголию таких вообще не пускали. Правда, в Горном Алтае подобные случаи бывали, но купеческие старшины, особенно Васенев и Ассанов, строго следили за использованием спиртных напитков в крае и Монголии. Если же становилось известно о спаивании монголов, таких купцов сразу отправляли в Россию и больше документов на проезд за границу не выдавали.
Ассановы - и муж, и жена - являлись крупными домовладельцами. На Николая Ивановича было записано пять зданий, а на его супругу, Марию Андреевну, - семь. Большая часть этих домов были деревянными, они приносили семье кое-какой доход: Ассановы сдавали их в аренду на жительство нуждающимся. А в 1918-1919 годах, когда здания обеих городских гимназий были заняты колчаковскими госпиталями, Ассановы безвозмездно предоставляли свои дома для размещения этих учебных заведений.
У Николая Ивановича в особняке была очень хорошая библиотека. Отмечают, что в ней хранились работы Риттера о землеведении в Азии, труды других крупных путешественников, которые бывали в Монголии: Потанина, Ядринцева, Радлова, Певцева, Позднеева. К сожалению, сейчас в музее нет ни одной книги с пометками Ассанова. Куда-то вся эта литература исчезла.

Настоящей же гордостью ассановской семьи был все-таки особняк в стиле модерн. Эта усадьба включала в себя еще и конюшню с каретными сараями, здесь же располагался великолепный сеновал. В конюшнях можно было содержать два десятка коней. В двадцатые годы, когда в здании находился упродком, конюшни эти использовались для размещения коней продовольственных отрядов.

Мария Андреевна Кричевцева-Ассанова много лет жила в Бийске. Она умерла в 1959 году. Я еще застал ее в живых. Дважды с ней встречался, но в это время она уже была немного, что называется, “не в себе”.

Первая встреча с вдовой Ассанова была случайной. Одна из бабушек, старожилов Бийска, увидев меня, сказала:
- Вот вы спрашивали насчет Марии Андреевны. Видите, с той стороны калитки стоит женщина? Это она и есть!

Я подбежал к калитке (а в руке у меня был бидон - взял его для того, чтобы купить козьего молока). И, когда я, отрекомендовавшись научным сотрудником музея (а было мне тогда всего двадцать четыре года), начал расспрашивать у женщины о том, как жила семья Ассановых, Мария Андреевна вдруг съязвила:
- Ага! А вы уже бидончик приготовили!
Я ответил:
- Да, хочу вот молока купить.
- Рассказывайте! Это вы про золото хотите узнать, где оно у нас закопано. Многие сейчас стараются узнать об этом, будто у нас клад где-то зарыт!
А вторая встреча с Марией Андреевной состоялась незадолго до ее смерти. Она лежала на кровати и почти ничего уже не могла вспомнить и рассказать.
Старожилы рассказывали, что в сороковых-пятидесятых годах Мария Андреевна частенько бывала в здании горкома партии, который располагался тогда в ее бывшем особняке. М.А.Ассанову не останавливали даже запреты секретарш проходить в кабинет первого секретаря горкома. Тогда им много лет был Виктор Викторович Петров - удивительно интересная личность. Он в конце концов дал распоряжение секретаршам, чтобы ее пропускали беспрепятственно, даже в тот момент, когда идет заседание бюро.
А дверь в его кабинет была двойная. Сейчас в нашем музее в этом помещении находится купеческий зал, а до революции здесь был личный кабинет Николая Ивановича Ассанова. Рассказывали, как Мария Андреевна входила в тот кабинет горкома: первая дверь открывалась на себя, а вторую дверь она толкала своей палочкой-клюкой.

Переступив порог, Мария Андреевна Ассанова вначале здоровалась со всеми, а потом объясняла, что здание это должно стоять еще сто лет, а состояние его сейчас оставляет желать лучшего. К этому особняку надо относиться по-хозяйски и бережно. Мария Андреевна сетовала, что начинает со стен отваливаться штукатурка, проржавели части железной крыши и вода бежит по стенам, отмечала состояние водосточных труб.
В.В.Петров очень вежливо ее выслушав, вставал и, заверяя, что все будет сделано, провожал Марию Андреевну до выхода из здания.
Это было в конце пятидесятых, сорок лет назад. Если верить Марии Андреевне, зданию нашему стоять еще лет шестьдесят. И простоит, пожалуй, если беречь его так же, как это делал купец Ассанов. Светлая ему память!

По материалам Историко-публицистического альманаха "Краеведческий вестник" №9 1999 г.